ТЕНЬ ЗВЕРЯ© - Повесть. Вероятные и невероятные приключения на гастролях.
КАПКАН© - Повесть. Театр всегда чудо и путь в него прекрасен, но не прост.
КАПКАН
(отрывок из повести)
Евгений Евгеньевич Караканов знаком мне с детства. С самого этого детства я его и люблю, не смотря на некоторые, неизбежные противоречия между людьми разных поколений. Я дружил с его рассеянными родителями, которые о нем вроде бы непрерывно заботились, но как-то всегда невпопад, и эта забота, мне кажется, ему часто просто мешала. Они оба умерли уже, почти в один день, как и мечтали, так что, конечно, нехорошо о них говорить не очень хорошо, но мне кажется, некоторые чудачества и странности Жени Караканова-младшего родом, что называется из детства. Странности эти, как правило, безобидные. Теперь это молодой человек тридцати лет, заурядной и по этой причине приятной наружности.
Была у Евгения любимая теория. Любимая, наверное, потому что единственная. Он ее формулировал так: ”Эгоизм - ведущая сила прогресса!” Он проповедовал: ”Эгоист заботится только о себе, о своем благополучии. Для этого ему нужно, чтобы другие не мешали. Он их старается не трогать, обходить, не обижать. По принципу «от говна подальше - меньше вони». Следовательно, он не мешает никому. Хоть и не помогает, зато не мешает, а это не просто немало, это много.
Теорию свою старался воплощать в жизнь, отчего прослыл интеллигентом. Из чего в свою очередь он сделал сомнительный вывод, что только эгоист может быть интеллигентом. Или наоборот, интеллигент - всегда эгоист. Но заявлять это вслух часто опасался, потому что люди обижались, начинали что-то доказывать, приставали... Почти все его знакомые почему-то считали себя интеллигентами, альтруистами и эгоизм в себе отрицали.
А вот уж кого Евгений не любил, так это альтруистов - именно они и отравляли ему жизнь. Они говорили: ”Что ты прикидываешься дураком? На себя наговариваешь. Ты же рисуешь, пишешь, часы ремонтируешь, все умеешь... Чудишь, потому что творческая личность, художник...” И чуть не лишили его пособия по инвалидности. Все эти бескорыстные, заботливые люди. Ему всегда тошнилось после таких разговоров.
Дело в том, что когда-то в порыве вдохновения Евгений, уходя от призыва в армию, сумел получить инвалидность, как психически инфантильный, не вполне нормальный тип, с правом пребывания на свободе. Он и пользовался этим правом, как хотел. То есть, получал положенную пенсию, а работал когда и сколько желал и где придется и только в случае нужды. И эта жизнь ему нравилась. Так он и прозябал. Или процветал, что в сущности, если вдуматься, одно и то же.
Только не подумайте, что Евгений какой-нибудь патологический обманщик. Он вполне законопослушный гражданин, правда, скорее из трусости, чем по убеждению, как, впрочем, и прочее большинство. Раз в год он побеждал в себе труса и виртуозно вводил в заблуждение медицинскую комиссию, не прибегая ни к каким уловкам - хватало естественной реакции на вопросы. Это ему служило моральным утешением – значит, все-таки есть в нём что-то ненормальное, коли ему так верят... Он говорил: ”У меня пенсия по индивидуальности.” А эти альтруисты чуть не подорвали в нём веру в справедливость благородного обмана... Ведь Евгения пару раз вызывали в неурочное время в медучреждение, особо придирчиво выстукивали, высвечивали... Слава Богу, всё обошлось...
Но, к делу! Только напоминаю, Евгений - мой друг, несмотря на разницу лет, и я его люблю. И заявляю категорически, сам Евгений ни за что из того, что сказано выше и будет сказано далее, ответственности не несёт. Все вопросы ко мне - автору. Итак,
глава 1
...Но вот дурацкая мечта:
Сейчас поесть бы не мешало.
Но денег нет. В кармане пусто...
Пожалуй, пирожок с капустой
Могу купить, кусочек сала...
Сейчас бы хоть рублей полста... - с такими стихами в голове шел Евгений Караканов по улице и думал. Это было для него характерно: думать о чем угодно постороннем между строк, стучавших в нем постоянно и независимо от мыслей и произносимых наружу слов. Таково уж устройство это человека.
Вот так он и шествовал по улице: мыслитель искал причину, по которой фон на последней его картине упорно лез вперёд, поэт, подстрекаемый желудком, пел свои ямбы о завтраке. При отсутствии денег!.. Неприятная ситуация. Евгений даже приостановился, чтобы дать приказ поэту пока помолчать, и тут его взгляд упал на лежащую в травке сторублёвую купюру. “Сюрприз ценою в сотню ре, помятый, словно он с похмелья. Выходит, ждет меня веселье! Какое лето на дворе!..” - тут же обрадовалась графоманская треть его души, другая задумалась: ”Что делать? Кому принадлежала эта сотня? Может быть бедной старушке? А может купить пива?” В это же время он извинялся перед женщиной, которая его толкнула:
- Ах, простите! Задумался, стою, как дурак!
- Не-е-т! - вдруг закричала женщина и замотала пальчиком перед его глазами, - Ты не дурак! Сотню из кармана у меня успел выбить! Ворюга!
“Меня тут приняли за вора, не избежать теперь позора!”- затрещала поэтическая евгениева машинка, рот открылся и изрек:
- Я нашел ее вот тут на асфальте! - при этом думалось: ”Зачем вру? Не на асфальте, а на газоне. Как бы от нее отвязаться?” Он сунул деньги тетке в руку:
- Да возьмите ее, ради Бога! - а ноги уносили тело мелкой трусцой подальше. Разочарованная муза перешла с благородных размеров на подлый частушечный: ”Удираю, удираю - словно заяц от волков...”
Остановился, тяжело дыша, стал вытирать пот со лба и обнаружил, что отданная купюра, потная и скомканная, по-прежнему в руке. Как же это так? Ну, наплевать! И вон ее!
Ветерок подхватил в общем-то жалкий комочек.
- Женька! Каракан! - Он обернулся на голос и заулыбался: Витька Ларин собственной персоной!
- Чувачек! - залился хриплым тенорком Витька, - Гони стольник - не хватает.
- У меня нет! - Евгению было как-то неловко признаться, что деньги только что были, а он их выбросил.
- Так не бывает! - убежденно возразил Витька, - Пошуруй по карманам.
- Чего искать, когда я знаю, что нет! - Но для достоверности (общение с Витькой требовало именно такой доказательности) вывернул карманы брюк. Мятая бумажка искомого достоинства мягко упала на асфальт. Евгений остолбенел, а когда нагнулся, чтобы поднять купюру, во второй раз за сегодняшний день, но уже с ног до головы, облился потом. Он вспомнил, что ровно год назад таким же летним днем они с другом Сашкой Малышевым узнали, что Виктора убили в Одессе, закопали где-то под Овидиополем, потом его выкопали, привезли в цинковом гробу, гроб не открыли и похоронили на Спасоперепечинском кладбище. Он, Евгений, участвовал тогда в погребении стоящего теперь перед ним Виктора и плакал...
- Ты что, старичок? Тебе плохо? Это от недопития! - звенел покойник Витька, - А говорил, что нет ни копья. Ну-ка, сядь! Дай, погляжу на тебя, сынок! Ну, что!? Похужал, возмудел... Посиди, сейчас подлечим тебя! - и он куда-то побежал на своих полусогнутых. Как он всегда бегал. Пока был жив...
Евгений остался, как красиво писали в романах, в смятении чувств. Первый порыв - убежать, погас сразу - ноги не действовали. Он прямо приварился к скамье. “Что ж это такое? - сказал он вслух, услышал себя и подумал:” Что здесь произошло? То бред или виденье? О, Господи, прости - ведь я схожу с ума. А может, заболел. Моё воображенье - холерный вибрион, бубонная чума... Но стоп, сейчас в Москве ведет свои гастроли засранец и фуфло - известный маг Армстронг. Передвигает Кремль, и зубы рвет без боли. Хотя при чем тут зубы
- Ну, вот и готово! - замурлыкал появившийся Витька. Быстро налил в два пластмассовых стаканчика мутной жидкости из грязной бутылки, со словами: ”Тут одна бабка самогонку продает...”, один дал Евгению, другой поднял сам и торжественно изрек: - С Новым годом! С Новым счастьем!”
-При чем тут Новый год? - выдавил из себя Евгений.
- У нас сейчас Новый год празднуют.
- Где? В Израиле? - прохрипел, леденея, бедный Евгений.
- Там Новый год осенью отмечают. Все! Хватит! Не прикидывайся дураком! Ты же меня хоронил! - И вдруг приказал: - Пей!
Евгений выпил. Самогонка отдавала виски. Стало легче. Вытерев рот, он направил искренний взгляд на Витьку и сказал:
Я тебя не хоронил!
- Да ну? - встрепенулся покойник. - Ты меня обижаешь! Я прекрасно помню знойный день и твою холодную слезу на горячем цинке...
- Не было этого! - твердо повторил Евгений.
- Ты брось свои шутки: бабка-дура, я-дурак! - рассердился усопший.
- Ты или наливай ещё или я пошел! - с безумным хладнокровием заявил Евгений.
Витька внимательно посмотрел на него, разлил остатки и сказал:
- Ты к Рогнеде? Я с тобой!
- Отвали!
- Не могу! Ты мне нужен!
- Отцепись! Отстань от меня!- Отрезал Евгений.
- Ты же был моим лучшим другом! - сказал мертвец столь печально, что Евгений остановился:
- Чего тебе?
- У меня неприятная история: я случайно убил цыганку и скрываюсь! - сказал Витька. У Евгения перед глазами задвигалась недвижимость: дома, столбы... Видимо, он многовато выпил натощак.
- Где ты ее убил? - спросил он, понимая, что Витька нагло лжет.
- Там! - внятно произнес труп. - Без твоей помощи я пропал! - Витька не отводил глаз, и Евгений понял, что пришли по его душу. Воскрес умерший друг и явился во плоти, и цель его визита неясна, но ужасна, а воля беспредельна...
Спасибо самогоночке - он не потерял голову от страха. Таково было свойство его организма: от алкоголя прояснялся разум, он умнел. Сказал он другу, впрочем, оглядываясь в поиске какой-нибудь опоры, что ли:
- Хорошо, покойник, давай сядем и подумаем.
- Зачем здесь? – вроде бы занервничал Витька,- У Рогнеды можем. А то на солнышке, сам догадываешься, мне неприятно. - И закряхтел утробно. Явно глумясь.
Но Евгений уже сел на скамью и, глядя в асфальт, спросил:
- Я не понимаю, за тобой гоняться, что ли? И вообще, что тебе грозит - ты ведь и без того мертвый?
- Естественно, что ты не понимаешь! - заговорил Витька, художественно ломая руки. - Там... там, в принципе, все как здесь, но, опять же в принципе, все по-другому. Привидения, вампиры - это все они. Неудавшиеся эксперименты. А теперь, как видишь. И никакой дьявольщины или бесовщины. Сугубый практицизм.
-А что же там э... господь Бог правит, что ли? По Писанию?
- Да ты что! Говорю же тебе, путаница и бестолковщина, что и здесь, но только циничней, что ли, прагматичней... Черт возьми, я сам волнуюсь, мысли путаются, объяснить не могу. Короче, у меня всего час времени! - и он придвинулся к Евгению. Тот отодвинулся.
- Ты чего? Все еще меня боишься? - изумился покойник, злясь. - Не собираюсь я тебя кусать и кровь пить. Это не литература. Не Акунин, не или кто там ещё. Честно сказать, я ожидал, что ты быстрее сообразишь, войдёшь в положение... Ты газеты-то хоть читаешь?
- Да я-то тебе зачем? - закричал несчастный Евгений. - Найди другого. У тебя знакомых полмосквы!
- Ты не пожалеешь! - сипел Витька или то, что было Витькой. - Вот тебе доказательство: сотня снова у тебя в кармане. Она всегда будет при тебе, сколько не трать! - И зашептал. - Но это чепуха, фокус, шутка. Продвинутая, но шутка, понимаешь? А на деле... Они там просто считают, что надо темнить, чтобы убедительней было. Но это я только тебе, учти!
Женя сунул руку в карман - все правильно, сотня на месте.
- А ты ее на тыщу замени! - капризно сказал он.
- Потом-потом! - нетерпеливо пообещал Витька. - Зачем тебе эта дешёвка?
- Так ты удрал или тебя послали? - уточнял растерзанный Караканов.
- Конечно, послали! Я с миссией!
- Но почему именно ты? Почему я?
- Старичёк, меня ты знаешь. - задушевно излагал покойник. - Я доказал, что лучше для их дела никого не найти. И тебе это выгодно. Учти, твою кандидатуру я предложил..
У Евгения потемнело в глазах.
- Зачем ты это сделал? - почти плакал он. - Кто тебя просил? Самогонка отравленная?
- Ты что взбесился? - оскорбился Витька. - Ты прекрасно знаешь, что кому-кому, а тебе я никогда не сделаю зла!.. Наоборот, я все для тебя сделаю! - И опять совершил попытку приблизиться.
-А-а-а! - закричал Евгений, отодвигаясь на самый край скамьи. - Товарищи, господа!
Этот педик пристает ко мне. Делает гнусные предложения, а я нормальный. Товарищи, помогите, вызовите милицию!..
Но никто не обращал внимания, будто не слышал. Покойник захохотал во все горло:
- Ори-ори, дурак! Товарищей вспомнил! Кому ты нужен, кроме меня! Ладно, хватит! Пошли!
- Куда?
- На хату. Рогнеду ухойдокаем!
- Не-ет!!
- Да-а!!
- Нет!
- Да!
“...Я - покойник, я - покойник! - стреляло под бледными висками бедного Евгения. И тут откликнулась поэтическая сторона его сознания: ”Руки мой под рукомойник!” И вот этот ужасный неграмотный оборот, как будто поэт в его душе был каким-нибудь немцем, утешил и даже слегка примирил Караканова с мыслью о смерти, о которой он, как положено творческой личности, думал регулярно...
На короткое время я оставляю моего главного героя затем, чтобы представить главную героиню и, кстати, ее мужа, персонаж в общем второстепенный. К слову сказать, мужья почти всегда на заднем плане не только литературы, но и жизни. Это, может быть, и несправедливо. Но мы не дети и понимаем, что не в справедливости же смысл жизни и цель ее, не так ли? В чем-то другом. Но… не тревожьтесь, мы не будем заниматься их поиском. Есть философы, ученые, астрологи, политики, наконец… Я же спешу вам представить любимую героиню. Итак,
глава 2.
Яков Михайлович Васецкий обожает телевизор. Любовь эта не так проста, как у большинства. Он ремонтирует, он устанавливает, обслуживает телевизоры, он легко реанимирует дорогущие плазмы, он все это делает с любовью и качественно, и потому справедливо слывет замечательным мастером. Он и к компьютерам относится с нежностью. Но именно телевидение даёт Якову Михайловичу возможность в полной мере реализовать дар предвидения.
Вот, к примеру, на экране замелькали волосатые и неопрятные лица, грянула музыка, и Яков Михайлович, не дожидаясь текста, кричит жене на кухню:
- Соня! Ты слышишь, Соня? Сейчас они начнут верещать, что мы Россию просрали!...
- Яша! - с укоризною в глазах и тележкою в руках является жена. - Ведь окна открыты!
Яков Михайлович только завтракает на кухне, обед, ужин подаются в столовую. Она же спальня, кабинет и так далее. Квартира однокомнатная.
- Да ты послушай! - убеждает её муж, - Я их впервые вижу, но уверен, что будут клеймить! Обрати внимание, как напряжены у них бифштексы под потными майками! - И точно. Спортивного вида мальчики несли с экрана скорбь вперемежку с проклятиями.
- А вот этот матерый жлоб сейчас замяучит про любовь. Про то, какая она жестокая! - продолжает пророчествовать Яков Михайлович, поглощая ужин.
- У них теперь манера такая! - оправдывает певца жена Соня.
- Он импотент и сын импотента! - ставит диагноз хозяин, ковыряя в зубах. - И никто не убедит меня в обратном. И дети его будут импотентами. Кроме того, я уверен, что в свободное от песен время этот хорек гасит старушек по музеям!
- При чем тут старушки и музеи? - пытается озадачить мужа Соня.
- Чувиха! Вся эта попкультура - большая лажа. От этих скулящих мордоворотов тянет перегноем!
Чувиха не возражает, ибо давно привыкла к подобным монологам мужа. Поскрипывая протезом, она убирает со стола посуду. Кроме всего прочего, возражать сейчас мужу опасно, даже нетактично, потому что неделю назад Яков Михайлович бросил курить и раздражается теперь легко, охотно и неприятно. Собственно, от природы Яков Михайлович человек весёлый, хотя и несколько в этой весёлости нудноватый. И то сказать, легко ли быть всегда обаятельным, если ты горбат. Если тебя в младенчестве пьяная мама уронила на пол, а ты жизнь не мыслишь без футбола! Конечно, трудно. Нелегко.
Софья же Григорьевна обижена судьбой, я думаю, страшнее, так как в отличие от мужа, имеет только одну ногу. Вторая была потеряна в детстве (попала под трамвай), и по этой причине носит Соня протез и является натурой грустной и даже трагической...
Но!.. какая она красавица, какие у неё глаза! Будь Соня здоровым человеком, они создавали бы впечатление непроходимой глупости, как часто бывают хищно глупы голубоглазые и светловолосые женщины. Но, преображённые страданием, у Сони они поражают...
Вы можете сказать, что за героев он выбрал?! В своё оправдание заявляю, что, во-первых, как кем-то сильно сказано, любой человек есть вселенная и достоин упоминания, по меньшей мере, во-вторых, говорю вам, Соня - красавица, в третьих, кроме уже заявленных, здесь появится немало других нормальных, по крайней мере физически, персонажей, в четвёртых, все они, включая, естественно в первую очередь, центральных героев, попадут в разнообразные, часто маловероятные ситуации, в пятых..., но, пока хватит! Я остановился на том, что глаза Сони поражают... Да! Всех, кроме Якова Михайловича, который обращается с женой вольно.
Его пьющие коллеги, заходя изредка в гости, при виде Софьи Григорьевны подтягиваются, даже пробуют причёсываться, и трогают небритость. То есть, как говорит тот же Яков Михайлович, красота, бляха-муха! - сила, как и невежество! Вообще, тут даже самые отъявленные алкаши ведут себя прилично и поданные Соней огурчики берут исключительно вилкой. О мате не может быть и речи. Но ведь и Яков Михайлович в кореша себе выбирает не кого попало, совсем уж деклассированных персонажей, типа отморозков, он не уважает. Прощаются гости всегда вежливо, раскланиваясь, стараются не упасть. Был даже случай, когда один попросил разрешения поцеловать Сонину ручку, пообещав взамен бросить пить. Соня позволила, но пить этот плейбой не бросил...
Продолжение повести "КАПКАН" Вы можете получить, сделав заказ. ЗАКАЗАТЬ